Мотель Бейтсов. Часть 10
ЛесбиянкиВНИМАНИЕ! Данными СТОРОКАМИ, я ЗАПРЕЩАЮ публикацию ВСЕХ своих произведений на других ресурсах, кроме BestWeapon.ru БЕЗ упоминания моего никнейма ИЗРАЭЛЯ. Моё разрешение можно получить, написав мне в личку.
Вера. Июнь, 3-тье
Сегодня весь день я чувствовала себя маленькой девочкой. И всему виной желание Шота побаловать меня.
Сразу после завтрака, он выкатил свой Гелендваген. Светящийся чёрным Солнцем, слепящий полировкой.
— Галочка, милая моя, позволь мне сегодня почувствовать себя молодым в обществе Верочки?
— Не каждый день такой ангел посещает нас. Позволяю.
— Верочка, разрешите за вами поухаживать? Вот на переднее место... рядом со мной. Первым делом мы поедем в бутик моего лучшего друга Константина. Только у него в Тюмени можно купить настоящий европейский товар.
— Спасибо, Шота. Но не стоит так тратиться, достаточно простого платья.
— Дэвушка, дэвушка! Не перечьте своему кавалеру! Давайте представим, что я ваш отец. У вас сегодня день рождения и я хочу видеть свою дочурку самым прекрасным ангелом. Возражения НЕ принимаются!
Я сижу на пассажирском кресле, молча взираю на приближающийся город и понимаю, что Шота делает всего лишь мизер из того что хочет совершить сегодня. Это его праздник, это его эйфория. Старшие опять переговариваются, а я обдумываю каким образом предложить Вашакидзе завтра поехать в Гнездо. Сказать напрямую? Так мол и так, чем скорее вы зачнёте, тем лучше для вас. Но не будет ли моё заявление болезненным для супругов? Ведь они считают, что я не помню ночного визита. Или выдумать какое-то приключение, участниками которого приглашаю быть Шота и Галину.
А что? Старый скит пуст. Можно придумать миф о кладе. Даже показать фотографию, по которой мы нашли наш клад. Времени до того, как наступит обещанное застолье ещё много. Можно подготовить мамочку, папу. Прозондировать Галину. Как она отнесётся к приключению. Возможно она завтра не поедет, вдруг ей охота напоить младшенького молоком. А вот мужчина согласится.
За раздумьями я не заметила, как подъехали к громадине ТЦ. Я, не разбалованная таким величием, хожу раскрыв рот, озираю блеск стёкол, хрома. На эскалатор я впервые заношу ногу. Стою секунду, вторую, пытаюсь не промахнуться мимо ступеней. Толчок от мамы в мою попу, и я ступаю на транспортёр.
— Не волнуйся, не зажуёт. — Говорит она, сжав мою мокрую ладонь. — И сходи также решительно.
Подъёмы на следующие этажи я совершала спокойно.
— Здравствуйте, Шота Георгиевич. — Молодая женщина в строгом костюме менеджера, приветствует сначала мужчину. — Как ваша супруга..., а вот и Галина Трофимовна. Здравствуй, Галочка. — Женщины чмокают друг другу щёки. — Ты прекрасно выглядишь. Как мальчики?
— Спасибо, Света. Мальчишки у мамы. На днях заберём. Ты не разошлась с тем хохлом?
— Поехал помогать новой власти. Три месяца не слуху, не духу. Отдыхаю.
Они ещё о чём-то щебечут, а Шота повёл меня к стойкам с платьями. Понравившиеся ему расцветки и фасоны, складывал в руки продавцу.
— Верочка, пока эти примеряйте. Зиночка, вы сами выберите, что вам хочется.
Шота продолжает отбирать наряд для меня. Похоже я перемеряю всё в этом бутике. Маме легче. Она уже была в таких ситуациях, когда кавалер решал одаривать понравившуюся ему женщину. А я? Мне надеть первое понравившееся мне платье и настоять именно на нём?
Но я плохо знакома с менеджерами. Девушка, положившая отобранное на пуфик, всплёскивает ручонками и говорит: «Ой как это вам идёт! Это точно подходит вам. Но для себя бы я выбрала вот это... « И после переодевания следует, что первое было лучше тем то, а это лучше этим то. Наденьте третье... четвёртое... семнадцатое. Шота тоже участвует в критике того или иного наряда. К нему подключаются мама и Галина. Я становлюсь куклой Барби, которую девочка наряжает по своему усмотрению. Я уже устала поднимать-опускать руки, переставлять ноги. Занавес на штанге примерочной кабинки уже не закрывается даже когда я облачена лишь в бельё. Наконец выбор мужчины останавливается на плате-фонарике. Сильно приталенное, с подолом солнце-клёш. Из трёх нарядов такого фасона мне нравится цветастое платье. Топаю как капризная девочка ногами, когда меня пытаются отговорить. Сговариваемся со всеми, достигаем компромисса.
И это оказывается не всё! К этому платью не идут мои светло-коричневые чулки. Понимаю, что к чулкам не подойдёт бельё... Обречённо опускаю руки. Полтора часа на одно платье! Чулки, бельё, туфли ещё полтора.
Всё? Фиг там! Современные продавцы скооперированы в мафиозные группировки! Ваша сумочка совершенно не подходит к этому наряду. Я дорожу своей сумочкой! В ней много отделений, куда я могу разложить содержимое. Любите сумочку? Давайте мы вам подберём под неё наряд!!! Нет уж! Согласна поменять сумочку. Плюс ЧАС!
Я еле таскаю ноги, а они довольны! Только папа, едва не уснувший на крохотном диванчике, устал от одного только ожидания, поэтому не так весел.
Я, мама и Галина цокаем по граниту ТЦ, в обновках. Мама не изменяет прямой юбке и узкой блузе. Так она похожа на учительницу. Пояс юбки врезался в плоть, очертил небольшой животик. Я завидую ей. Фигурка! М-м-м-м. Через три-четыре года у меня будет такая же.
А Галина оказывается приверженица зелёных оттенков. Строгое платье салатового цвета, едва не прикрывает колени. Туфли на высоком каблуке подчеркнули стройность родившей четверых детей женщины.
Перекусываем в кафе ТЦ и едем ознакомиться с Тюменью. Галина на заднем сиденье показывая на то или иное строение, объясняет папе и маме что это за здания. Шота показывает мне другое, я начинаю тереться — поток информации с двух сторон сносит мой винчестер. Перевожу его в гибернацию, просто хлопаю глазками, агакаю, угукаю.
Наконец авто берёт направление на запад. А вон и скопления машин у мотеля. Шота подъезжает к новому зданию кафе, проводит беглую экскурсию. Вроде всё простенько, но беглый расчёт сметы и я сжимаю попку в предчувствии голодной смерти, если мы выстроим ТАКУЮ простоту.
В доме я первым делом иду к подопечным. Котята и волчонок сбились в одну кучку и мирно спят. Видимо уже устали скулить и пищать. Молоко слизывают, как я влагу с промежности мамочки в первые дни нашего знакомства. Шота откупорил вино и чачу. Так сказать, «ожидательная». Когда разгорится мангал, когда накопятся угли. Шота и папа беседуют о транспортах, мама и Галина о преимуществах и недостатках жизни в южных регионах России. А я переписываюсь с Верой.
«Как ты себя чувствуешь сегодня?»
«Ночью меня вырвало. У меня всегда так, когда сильный жар. Скорую я не захотела. Папа просидел у моей кровати до утра.»
«Бедненькая моя. Сейчас температура в норме?»
«Да. Моя примета — если я обрыгаюсь от жара, то через сутки буду на ногах. Завтра проснусь здоровенькой. Сегодня весь день думаю о нём. И поняла, что он был мне ближе матери. В любых ситуациях я обращалась к нему первому и только потом к ней. Вспомнила, что это он все ночи, когда у меня был жар, сидел у моей кровати, подтирал рыготину, носил на горшок и в туалет. Верочка! Сегодня я поняла — он создавал себе супругу! Ведь это он привил мне любовь к кулинарии, свежим простыням и скатертям. Искусству плетения бисером.»
«Волнительно?»
«Да, любимая. Я думаю это будет пОшло если я просто заявлюсь ночью в его спальную. Нужно завтра же приготовить праздничный (в честь моего выздоровления) ужин. Перед принятием пищи, подойду к нему и посмотрю в глаза. Скажу: «Даня, я люблю тебя!» Обязательно по имени, чтобы он на миг забыл о том, что он считает меня дочерью.»
«Ты права, любовь моя. Нужно продумать все нюансы. Одежда, парфюм, освещённость, свежесть помещения. О том, в чём ты предстанешь пред ним у постели, тоже позаботься. Контрацептив в виде резинотехнического изделия будет лишним. Поэтому завтра сбегай в аптеку и купи противозачаточные таблетки.»
«Да, про наряд ты правильно посоветовала. Чтобы легче снять, но не сарафан без белья!)))»
«Не стыди меня. Я до сих пор не отошла от казуса! Потом спросишь его о том вечере. Напишешь мне ответ»
«Вы уже дома?»
«Нет. Нас хозяева задержали. Милые люди, попросили остаться ещё на сутки. Сейчас ждём шашлык, пьём вино без названия, но очень вкусное».
«Мне тоже захотелось мясца. Решено — завтра порадую своего мужа отбивными котлетами. Или мясом по-французски».
«Павел мой учудил — взял на попечение... Угадай кого?»
«Ещё кисок?»
«Не кошечку, но с киской!»
«Да, ну? Свистишь?!!»
«Даже двоих! В отдалённом ските померли все, остались две сиротки».
«Вот тебе «повезло»! И что ты будешь делать с ними?»
«Любить! Нам с мамой по одной целочке! Представляешь? Они даже душой девственницы!»
« Smilеy)))) Smilеy))) Smilеy flоwеrs))) Smilеy flоwеrs!»
«Разодену свою куколку Smilеy smilе в одежду твоей мамы. (видишь, как удачно!) Наиграюсь, а потом посмотрю, как Пашенька впервые войдёт в пещерку! Smilеy smilе»
«Оставьте мне одну! Хотя бы на месяц. Я обязательно к вам приеду и поиграюсь с Smilеy smilе»
«Постараюсь. Но поторапливайся. Мы вместе с тобой зацелуем smilе. Оближем её щёлочку. Потретируем плеву. Я уже хочу!!! Изнемогаю)) Ты будешь язычком нарезать круги по её соску)))»
«Опомнись, любимая! Ты сейчас потечёшь! Ещё день на дворе! Мамочка не сможет оторваться от гостей!»
«Бяка ты! Но спасибо! Другую новость даже не буду начинать — тоже эротическая. Домой приеду — по Скайпу пообщаемся, расскажу. О! Уже шашлык готов! Пока! Smilеy Kiss!»
«Smilеy Kiss»
Ко мне подошёл папа.
— С Пашей переписываешься?
— С Верочкой. Болеет бедненькая.
— Писечку простудила?
— И писечку тоже... По Даниилу её писечка болеет. Пап, присядь, кое-что расскажу... Я быстро.
В трёх предложениях я объяснила своё желание завтра же пригласить Вашакидзе к нам. Попросила не удивляться ничему.
— Уже нас кричат, пошли, доченька.
В моём представлении ягнёнок — это большая кошка. Но гора мяса, лежащая на разносе, больше соответствовала туше целого барана. Мясо было нежнейшее, тающее от придавливания языком о нёбо. Мама попросила папу не злоупотреблять чачей. Моё желание хотя бы лизнуть этот напиток, любовница не одобрила.
— Почему, Зиночка, вы отказываете Верочке? — Шота опьянел, но этику не забывал, которая видимо в крови у этого хорошего человека.
— Она попросила разрешения родить в ближайшее время. Не хочу токсинов в её неокрепшем организме.
Она волшебница! Как удачно можно перейти на приглашение.
— От капельки ничего не будет. — Шота налил в рюмку чачи. Полную рюмку!
— Пить алкоголь, особенно такой знаменитый, как говорит уважаемый хозяин, без тостА подобно богохульству. Поэтому... — Я пытаюсь подобрать именно правильные слова. — Шота, Галочка! Я хочу выпить именно за вас обоих, как эталон ячейки общества и рода. Желаю вам только благополучия, без нервотрёпки. Здоровья железобетонного! И... ! Родить девочку!
Чайная ложка чачи обожгла язык. Вторая — обожгла гортань. Остальное обожгло всё во рту и пищеводе. Я закашлялась. Старалась сделать вдох, но воздух ещё сильнее обжигал трохею.
В итоге! Пугаюсь красноглазого чудища, смотрящего из зеркала. Уже это зеркало украшаю помадой и тушью. И радуюсь возвращению колокольчиков! Браво, ЧАЧА! Ты излечила меня окончательно!
— Красавица моя, ты опять измазала стекло. — Мамочка пришла проведать моё состояние.
— Мам, я вот что придумала. Чтобы не показывать моё знание о ночном происшествии, давай скажем, что в старом ските спрятан клад. Предложим им поехать с нами завтра же и разделить с нами радость приключения.
— Моя ж ты заботливая! Давай сделаем, по-твоему. Начну я. Папу уже предупредила... ?
Краснота глаз прошла, только по краям остались возбуждённые капилляры. Пудрой прикрыла покраснения носа.
— Тот, кто попробовал чачу, может спокойно сказать, что он испытал все радости жизни. — Шота, увидев мой здоровый вид, успокоился, говорит ровно.
— Не буду говорить, что ваша чача самая лучшая — я ведь не пробовала, да и больше не буду пробовать, чачу других авторов, но! Шота, я впервые почувствовала СМАЧНЫЙ оргазм! Браво вам!
— Верочка, пока ты отсутствовала звонил Павел. Похоже в том ските спрятан клад.
— Девочки сказали?
— Нет. Когда вывозили оттуда вещи, нашли фронтовую фотографию, а на её обороте памятка о кладе. Так не терпится отыскать его. Что там? Сокровища староверов? Или их казна? Может церковная утварь. Серебро, камни...
— Мамочка, как интересно! У нас же там металлоискатель без дела лежит! Вот теперь отработает свою цену.
— Вряд ли это большой клад. — Шота начал размышлять. Логично, между прочим. — Староверы не были богаты. Только единицы из них остались верны старой вере. И из этих единиц, совсем одиночки обладали достаточным богатством.
— Но ведь шанс есть! — Мама уже чувствует энергичность приключения, пусть даже выдуманного нами.
— А помните, мам, пап, как Даниил хвастался своими монетками и говорил, что некоторые из них до того бесценны, что некоторые нумизматы готовы отдать пол состояния за медную монету времён правления Елизаветы.
— А я до того азартная, что готова нырнуть в водоём, хотя я боюсь глубин, лишь бы найти клад. — Мамочка, твои заверения до того убедительны, что даже папочка поверил.
— Боже! Что я придумала! — Я сама себя убедила! — Галочка, ты жаловалась, что скучаешь. Мы приглашаем тебя на поиски монет! — Я сильно прижала её плечо к своему. Ты, тварь, родившая меня, не заслуживаешь такого прижатия!
— Шота, мы и вас приглашаем. — Мама сказала таким нежным тембром, таким сладким голоском, от которого у меня взъерошилась шёрстка на теле. — Возьмите своих мальчиков. Пусть и они побудут следопытами.
— Шота, я хочу. Хочу порадовать своих мальчиков необычностью приключений. — Под «своих мальчиков» следовало подразумевать «Тебя, мой муж»
— Я сегодня настолько счастлив, что с радостью соглашусь с тобой, любимая.
— НО!?
— Да. Как же без него... Если вы, мои дорогие гости, потерпите неделю, мы к вам обязательно приедем. Бизнес, сами понимаете. — Искренность сказанного не вызывала сомнения. — Мы привезём чачи, вина. Ну и конечно ягнятины!
Выполненная задача расслабила меня, я опять жалась к Галине, помогала ей с уборкой посуды в посудомоечную машину. Осторожно осматривала обнажённые части её тела. Тёмные волосы лежащие равнонаправленные в какой-либо плоскости уже не смущают меня, как дико растрёпанные волосы на руках Шота.
Я расспрашиваю о том, кто ухаживает за садом-огородом, ведь по наманекюренным ноготкам могу судить, что этим занимается не Галя. Оказывается, приходит пожилая женщина из ближайшего села, где работы совсем нет. А вот уборку дома Галина никому не доверяет. Расставленные по своим местам вещи гармонируют меж собой, только в определённых местах-направлениях.
— Поэтому, Верочка, я не советую тебе создавать в своём доме роскошный интерьер. Это красиво, это богато, но требует к себе большого внимания. Каждая моя неделя расписана по дням. В один день я убираюсь в одной комнате, на следующий в другой... Целая неделя уборок, повторяется на следующей.
— Мальчики тебе помогают? — Спрашиваю, взяв её ладонь, приподняв предплечье, поправляю волосики на нём. Волос хоть и грубее моего, но также шелковист.
— Конечно. Ведь для трудового воспитания детей, личный пример главное. Шота прививает им уважение к страшим, к девушкам, а я к эстетике быта, нарядов.
— Давай породнимся? — Неожиданно предлагаю Галине. — Я рожу жену для твоего сына.
Может это я такая легкомысленная, Галина же отвечает не сразу. На открытом лице читаются удивление, благость, но не отрицательные эмоции.
— Я сама о таком думала, твоя семья мне нравится. Давай скажем об этом всем! — Галя берёт меня за руку, как ребёнка, ведёт к столу, где родители и Шота беседуют о грузинской кухне, её разнообразии.
— Родной, мы с Верой хотим породниться семьями. — Галина всё-также держит меня за руку, погладила супруга по плечу. — Она родит жену для нашего Михаила.
— Ви замечательно придумали! — Шота подскочил со стула, обнял нас и чмокнул каждую в щёку. — Этой же осенью накажу изготовить пятьсот литров вина и сто литров чачи. Через 18 лет моя сноха окрасит свои янтарные губы алым вином, Михаил обожжёт свой рот чачей!
— Мы с Николаем тоже рады такому известию. — Мама чмокнула папочку в губы. — Но, Боже мой, как неохота!!! Как неохота чтобы меня называли бабушкой Зиной.
— А никто тебя так не назовёт! Все будем называть тебя мамочкой. Даже те сиротки, когда родят, накажут своим детям, называть тебя МАМОЙ. — Я чмокнула её в уста. — А вот дедушка у нас будет. Ты не против, пап?
— Я тоже НЕ хочу стареть! Зинуль, родим девочку? Перепутаем всех детишек, пусть называют вас мамами, а меня и Павла папами.
— Шота, извините, а почему вам не понраву золотой оттенок? — Мама уходит от ответа папе.
— Раз уж мы решили породниться, то, во-первых, переходим на семейное «ты», во-вторых эту идею нужно закрепить вином. — Шота такой же мудрый как мамочка, закрылся от неприятного ответа.
На несколько секунд покинул нас, вернулся с ритоном, одним из двух, висевших на кухне. Наполняет его вином.
— Мы пьём этот напиток в знак согласия объединить наши семьи. Пусть эта кровь Земли будет нашей общей кровью. Верочка, доченька, отпей сколько сможешь.
Я делаю десять (по числу здесь присутствующих и четверых детей Вашакидзе и своей дочки) небольших глотков. Передаю рог Галине.
— Друзья мои, родные наши! Будьте здоровы, радуйте всех вам встретившихся своей энергетикой, как осчастливили Шота и меня! Пусть они разносят весть о вас по всему свету!
Галя также медленно пьёт, оторвав ритон от губ, передаёт его маме.
— Пусть это красное вино будет символом родства наших семей. Также хочу сказать..., я..., я... рожу жену для другого вашего, Шота и Галя, сына. От тебя, Коля, только от тебя!
Папа порывается поцеловать маму, но она вначале пьёт вино, только затем подставляет уста, незаметные до этого усики окрашены вином. Папа целует долго, видно, что он неимоверно рад согласию мамы.
— Я сильно опьянён..., да и не умею говорить красивые тосты... Просто за вас! Каждого в отдельности и общей семьёй.
Папа также пьёт медленно, орошая иссохший рот нектаром Солнца, кровью Земли.
Шота принимает рог, задумывается. Сначала отпивает свою меру, выливает остатки на траву газона.
— Так как мы теперь объединены общей кровью, поведаю..., чтобы не смущать вас в дальнейшем, о своём демоне... Три десятка лет назад..., моего старшего брата убили... Убийство произошло на моих глазах... Убили по закону крови — вендетты. Наши семьи давно враждовали — раз в несколько лет то наша семья убьёт кого-то из них, то мы потеряем родного брата, свата, отца. Теперь мой черёд отомстить за брата, за отца, который не вынес смерти сына и... моего позорного бегства... Ведь я понимаю, что кто-то из нас должен прекратить бессмысленную бойню. Убив, я позволяю убить своего сына. Поэтому я навсегда покинул Родину, ибо могу не сдержаться и убить того фиксатого, который повинен в смерти моего брата. Вот откуда у меня неприязнь к блеску золота.
Я почувствовала восхищение мужчиной, в двадцать первом веке отрёкшегося от семьи, только для того, чтобы сберечь детей от дикого обычая средневековья.
— Коля, ты можешь выпить. Завтра мы опять никуда не едем. Галя, мне нужно будет попасть к гинекологу, устроишь... ? Да, спираль... Верочка тоже пройдёт осмотр... — Мама прервала наши грустные думы, развеселила вопросом: — Сваты, а как насчёт бани?
— Николай, давай выпьем и пойдём топить баню. — Шота расправил окологубные мимические складки.
Так как Шота не выносил сильного жара, то мужчины покупались первыми. А Галина оказывается, как мамочка жар любит, и просит поддавать квасного пара, разлёгшись на одном из двух полков. Узнав от меня, что мама любит медовый массаж, приоткрывает окошко и кричит Шота, чтобы он принёс баночку кавказского мёда.
Мама, лукаво подмигнув мне, ложится рядом с Галиной.
— Поможешь мне с массажем? — Предлагаю хозяйке. — Начинай массировать шею и плечи с лопатками, а я с ног начну.
Галина легко поднимается с лежанки, раскрывает своё тело для моего обзора. рассказы эротические Груди, которыми я сегодня пользовалась по прямому назначению, с синими прожилками вен на белом фоне, с очень, практически на четверть железы, крупными ареолами и соскАми как большая виноградина, сейчас отягощены свежей порцией молока. Непропорционально длинные ровные ноги с круглыми коленями и широкими бёдрами, в моменты плотного касания друг о друга оставляют просвет лишь под коленями.
И ублаживший мою фантазию, в обрамлении пышной растительностью чёрных волос, лобок.
Галина поворачивается ко мне спиной. Прелестная ложбинка меж ягодиц, в низу чернеет такой же чернотой, как и лобок. Женщина мажет плечи, спину, подмышки маме, а я, разглядывая возможную любовницу, натираю меж пальчиков на стопе. Перемещаю руки на икры и колени мамы. Наши ладони встречаются на попе мамочки. Набрав ещё порцию мёда, пропускаю руки меж маминых ляжек, тру меж ними и часто касаюсь пальцами вульвы.
Любовница развела ноги, приподняла таз. Улыбнувшись Галине, совершаю погружение пальцев во влагалище, там уже предельно влажно. Взбиваю коктейль «Нектар богов», взбиваю тщательно, мамочка активно помогает, ритмично приподнимая таз. В её «шейкере» уже достаточно нектара, вынув пальцы, снимаю пробу.
Галя нервно сглатывает слюну, осушает рот для нектара. Её достаются указательный и средний пальцы.
— Пожалуй мёда многовато! Согласна, Галочка?
— А по мне так нужно ещё добавить. Вот я наберу столько, — она показывает четыре пальца с порцией мёда достаточной для массажа целой ноги. — я сластёна, люблю сдобу.
Женщина смачно целует ягодицы, оставляя на них заметные покраснения, а рука в это время доводит коктейль до нужного вкуса. Мамочка сильно приподняла таз, раскрыв анус, но Галочка не догадывается о её желании, но зато начинает быстро тереть клитор. Ладонь скользит то вдоль щели, то поперёк.
Микрооргазм наступивший от таких действий, рушит мамину позу. Она переворачивается на спину. Покрасневшие коленные чашечки, груди, натёртые о доски и слезливый блеск глаз мамочки похожи на приметы, которыми была украшена Верочка. Я целую эти глазки, эти губки...
Продолжаем массажировать мамочку. Теперь Галочка начинает с ног. Жар уже нестерпимый, но мы успеваем натереть всё тело моей любимой. Окатив тела прохладной водой, выходим в предбанник.
— Вера... — Постанывает мама.
— Сама хочу... — Также выдыхаю я.
Она ложится на кушетку, застеленную простынёй, раздвигает бёдра будто лежит на гинекологическом кресле. Мне достаётся самая вкусная часть женского тела — пульсирующие срамные уста. Влагалище, сокращаясь, выдавливает порции нектара, слизываю его.
Моей промежности касается ладонь Галочки. Долгожданная моей киской длань женщины. Выворачиваю позвоночник, тем самым выпирая свой таз. Пальцы женщины скользят вдоль моей щели, касаются клитора...
Мамочка начинает подмахивать тазом в предчувствии оргазма. Мой указательный уже в её попке, большой закольцован с ним через стенку влагалища. Знакомый мне протяжный стон, как приближение поезда к перрону, говорит о наступлении оргазма мамочки...
Я тоже на грани экстаза, дёргаю попочку навстречу ласкам Галины...
Травяной чай смывает с моих губ вкус мамы, которая уже присела к нам за стол, в состоянии истомы, положила голову на плечо Галины. Я вновь возбуждаюсь видами сидящих напротив меня женщин. Слегка смуглая кожа хозяйки, контрастируя с чернотой волос, кажется мраморно-белой. Шатенка мама сейчас больше напоминает розовый мрамор, подсвеченный изнутри.
Наша непринуждённая беседа, прерывается предложением мамы попарить меня. Жар в области утробы растекается на соседние области. Я ложусь на средний полок, потому что боюсь потери памяти от жара каменки. Две пары женских рук творят чудеса — я мгновенно ощущаю экстаз во всём теле, а когда чьи-то пальцы проникают в мою пещерку, резко кончаю, выпустив струйку сквирта.
Перевернувшись на спину, мысленно взываю кого-нибудь из них поцеловать меня в уста. Галина услышала мою мольбу, поцеловала. Долго и нежно. Однако, мою длань, нырнувшую меж ножек, не пропустила.
А мама начала готовку коктейля с моими соками. В моей маленькой пещерке чвакает чуть слабее чем в её, но достаточно громко и эротично.
— Встань как на лавочке в беседке. — Просит мама. А я это так хотела!!!
Гибкость моего позвоночника, позволяет мне сложиться чуть ли не пополам, в перевёрнутом виде наблюдать как мама лижет мою киску, раздражает анус пальцем. Взглянув на Галину, освобождает ей место у влагопоя. Для новичка (чувствуется, что Галина новичок в розовых играх) переход от облизывания пальцев, к прямому контакту языка и чужих гениталий возбудительно-затруднительная проблема, которую я решила мгновенно едва освободилась от червя.
Мама рассказывала, что она тоже брезговала лизать мужские гениталии, анус, но проституция (особенно в первичной стадии) есть ломка всех этических и моральных взглядов. Она просто заглушила сознание алкоголем.
И вот... Галина. СтоИт, решается. Ей хочется ЭТОГО! Она достаточно трезва и брезглива. Я, понимая её, ложусь на верхний полок животом вверх, раскрываю промежность. Теперь анус внизу, не коснётся её носа. Женщина мгновенно припадает, направляет жало к пещерке, всунув кончик, облизывает его...
Мы опять остываем. Галина рассказывает о своей семье, о первом курсе учёбы в институте. О том, как она ненавидела похотливые взгляды парней, о влюблённости в преподавателя... О встрече с Шота. Мужчина беспокоится, стукнув в окошко спросил о самочувствии. Мы, трое, отозвались, сказали о своём состоянии.
— Галь, тебя намазать? — Вопрос задаёт мама, но мысленно посылаю его я.
— Шота не любит голых гениталий. Будет ли вам приятно... ?
— Лишь бы тебе было приятно, лапушка. — Мама протянула ей руку.
Под нашими умелыми руками, Галина начала трепетать как девственница. А когда дело дошло до массажа межножья она начала дышать урывками. Наберёт воздух в лёгкие, замрёт, Резко выдохнет, опять замрёт. Мои тонкие пальцы в её «шейкере» свободно хлюпают нектаром. Тазовая область нервно дёргается — на миг взлетает навстречу пальцам, но тут же опускается в предчувствии паралича. Мы просим её перевернуться.
Измазываю её лицо, особенно губы, нектаром, слизываю его при поцелуе. Понимая ценность молочных желёз, только чуточку целую. А она опять дёргается в мелких паралитических припадках, забывает дышать — мама орудует в черноте волос. Галина просит пощады, она устала оргазмировать.
Опять сидим в предбаннике, теперь уже она в состоянии усталостной неги, держит голову на моём плече. Она и я липкие от мёда, ласкаем друг друга. Она моё бедро, я её предплечье — выравниваю волоски...
Когда мы появляемся перед мужчинами, те уже достаточно пьяны, обсуждают какие имена можно дать нашим дочерям. На нас напал дикий жор, мы лишь чуть-чуть разогреваем шашлык в микроволновке, закусывая его салатами и запивая вином, спорим о именах девочек.
Ночью я встала по нужде. Мужчины как сговорились, топчут жён. Одна я не топтаная... Засыпаю... Пью молоко...
Ника. Третье июня
С вечера наказала себе проснуться раньше девочек — проснулась. Хочу ссать, но я не шумлю — хочу пробудить родненького минетом, а девушки могут нам помешать. Конец стоит колом, вылез из трусов почти наполовину длины — мне этова хватит. Как же кайфово пахнет залупа, она меня дурманит, намекает на смесь пиздятины и своево запахов... Ой, родненький, прости, прости, прости! Не пиз... влагалищного сока и... мужскова пота.
Родненький начал шевелиться..., сейчас застонет..., как я и думала. Хоть ладошкой ему рот прикрою... и себя одеялом... Давай, миленький мой, кончай... Утренняя сперма не такая вкусная как после... палки. Обсасываю... пенис со всех сторон, дождавшись пока он станет... спущенный (?), заправляю его в трусы Пашеньки.
— Доброе утро, жёнушка. — Моя пи... ська дрожит — я только от слова «жёнушка» кончаю. Хорошо то как..., блаженственно...
— Здравствуй, любимый. Ты полежи ещё, я сса... пись-пись хочу.
— Подмыться моей мочой хочеш
ь?
— Мне при них стыдно. О! Даша встала. Не вставай пока я не позову. Им может будет не удобно писить при тебе.
Утро началось прекрасно. Завтрак сменился делами по хозяйству, те сменились заботой о проводах постояльцев. Девушки пошли доить скотину, а мы с Павлом обдумываем как из старого горбыля сделать загон для коров и коз. Муж предлагает вкапывать столбы, прибивать к ним горбыли. Девушки не дошли до дома где в сарае козы и индюки — Настя что-то почувствовала.
— Оттуда ещё постояльцы не съехали. — Говорю Паше.
Идём все к тому двору. Трёхтонник MАN стоит там же где оставили его парни. Вечером они мне понравились, спокойно согласились с нашими условиями, рассчитались. Я с девушками иду к козам, а Паша в дом.
Он приходит в сарай, ждёт, когда опорожнятся вымя у коз. Затем велит нам вести животину к нашему дому.
— Чо там? — Спрашиваю.
— Нормально всё. Идите.
Глаза у Насти бегающие, озирающиеся. Я тоже что-то чую. Не хорошее... Плохое... ХУЁВОЕ! Блядь! Сильно хуёвое. Очко моё сжимается, я спешу с девушками и козами прочь.
Павел притащил индюков. Проста схватил их за лапы и с перевёрнутыми бошками притащил.
— Давайте отведём коров и коз на то поле. Девушки пусть пасут их... И ты тоже с ними будь. Утри слёзы... ! Девочек не пугай... ! У нас всё хорошо! Ступайте немедленно!
Павел. Третье июня.
Не слишком ли часто я вижу трупы!? Пётр лежит лицом в китайской лапше, Сергей до кровати дошёл и задохнулся в собственной рыготине. Я только тела пощупал — холодные. Придал морде лица дебильную форму, вышел к девушкам. Настя, однако экстрасенс — чувствует смерть. И Ника от её вида засуетилась, начала всматриваться в моё лицо. И я не уследил за мимикой.
Когда они с животными ушли на пастбище, позвонил Андрею. Полчаса томлюсь, сорок минут проходят... Андрей приезжает со следователем. Затем сразу ещё две машины, криминалисты и труповозка в виде УАЗ-батона. Следователь допрашивает меня долго. Знакомится с записью в журнале постояльцев. Немного подумав, рассказываю о вечернем происшествии, но прошу не привлекать сироток для допроса. Андрей подтверждает, что девушки психически слабы, могут испугаться.
Однако следак настаивает.
— Я ведь мог скрыть от вас инфу о вечере. — Пытаюсь уговорить следователя. — Разве моих показаний мало?
— Хорошо! Но тогда никто кроме нас троих не должен знать о девушках. — Рыжеватый мужчина в возрасте подаёт мне протокол для подписания.
Врач-эксперт говорит, что смерть наступила от употребления алкоголя с содержанием метила.
Досмотр длится более двух часов. Ника не выдерживает, оставив девочек на пастбище, приходит к нам.
— Убили? — Нижняя челюсть подрагивает, ресницы влажные.
— Палёнку выпили... Любимая, вернись к девочкам.
— Животным нужна вода. Поможешь?
— Гражданин следователь, я могу отлучиться? — Действую строго по закону.
Мне разрешают покинуть двор. Четыре ведра воды коровы выпивают в миг. Настя в это время старается заглянуть в мои глаза, на которые я успел напустить бесшабашность. Отвлекаю девушек тем что завтра приедут мама, Вера и папа. Говорю Нике чтобы она нашла цветастые ленты, для вплетения в косы девушек.
Когда возвращаемся с Никой со следующей порцией воды, она отдаёт красную и голубую ленты девушкам. Они вообще отвлекаются от тревожных дум, когда я возвращаюсь на место происшествия.
Верный увязавшийся за мной, обнюхивает посторонних людей, которые уже сворачивают деятельность. Вдруг Верный лает. Он поднимается на задних лапах к фургону, и передними лапами царапает металл обшивки.
Следователь принимает решение вскрыть пломбы и замок на дверях фургона. За пятью рядами картонных коробок, фальшстена. За ней азиаты — четверо парней, шесть девушек. Все маленькие, щупленькие. По-русски — «мая — твая не панимай». Одежда традиционная для Индокитая — полу брюки и что-то типа рубашки. Опять составление протокола, я свидетель — вновь трачу время.
— Ду ю спик инглиш? — Говорю просто так, от нечего делать.
По тому как дёрнулись пять голов из десяти, мы с Андреем поняли — английский понимают. Следователь начал задавать вопросы на английском, ему отвечал парень.
— Они вьетнамцы. Их захватили в рабство... Да, да. Скорое всего в сексуальное рабство, так как вряд ли они способны трудиться руками. Уже пятую неделю перевозят на различных транспортах. В этом фургоне они уже восьмой день. Их должны были выпустить справить нужду и покормить, как раз в это время. — Записывал в протокол и одновременно рассказывал нам следак. — Павел, у вас найдётся чем покормить их?
— Найдётся. Но водители должны были чем-то кормить. Может в коробках что-то есть?
Да там нашлась китайская лапша. Мне оставалось только обеспечить их кипятком. Несу также хлеб, масло, мёд и варенье. Через полчаса вьетнамцы уминают лапшу, хлеб с маслом. О чём-то переговариваются меж собой. Посматривая на меня, улыбаются.
Протокол уже составлен, моя роспись подтверждает запись. Бедняги просятся в туалет, показываю им биотуалет и нужник за домом. Сержант с автоматом и криминалист расслабились, присев на чурбаны для колки дров, беседуют. Когда наступает время увозить вьетнамцев в отделении полиции, они... разбегаются в разные стороны. Сержант вскидывает ствол. Я мешаю ему произвести прицельный выстрел — поднимаю дуло рукой. Но автоматный выстрел испугал пятерых беглецов, они упали на землю. За двумя девушками побежал сержант, за парнем криминалист.
Итого попытки — две девушки успели скрыться в лесу. Всех пинками запихивают в фургон. Нас пятеро и Верный прочёсываем лес. Какой там лес я знаю — местами буреломы на десятки метров. Пришедшая мне мысль приказать Верному искать след, показалась мне забавной, но я решил не помогать поискам.
— Они привычные по своим джунглям прятаться. Не найдём мы их. — Опытный следователь знает о войне во Вьетнаме. — Или помрут, или выйдут на дорогу. Павел, вам опять нужно будет подписать протокол.
Ещё полчаса писанины и все уезжают в сторону Перми.
Верный ведёт меня к девушкам. От скуки Настя и Даша плетут венки. Ника рассказывает им о иллюзиях, видимых как окончание Земли. Рассказывает о других городах.
— Паш, кто стрелял? — Первый вопрос, заданный мне Никой.
Усадив девушек подле себя, рассказал о происшествии с вьетнамцами.
— Я буду здесь копать ямы для столбов, а вы идите домой, занимайтесь хозяйством.
— Козы только пытаются уйти в лес, так что не развязывай верёвки на их шеях, а коровы мирно пасутся, можно не волноваться. — Ника чмокнула меня в щёку.
Девушки, сказав: «Господь тебе поможет!», тоже поцеловали в губы.
Перчатки, лопату я принёс с собой. Чтобы использовать стволы деревьев как столбы, делаю разметку для ям. Здесь земля помягче чем на кладбище, до обеда успел выкопать пять лунок. Пришла Даша.
— Паш, иди покушай, отдохни. — Она улыбаясь смотрит на меня и теребит косу, в которую вплела красную ленту. — Я здесь побуду.
— Ты стала красивее с таким украшением. — Хвалю её. — Верный, охраняй Дашу. — Командую псу.
Но он ощетинившись смотрит в лес. Делает несколько шагов к бурелому. Я иду следом, показав Даше спрятаться за дерево. Да, мои предположения сбылись — две вьетнамки прятались под навалом деревьев.
Верного они боятся, поэтому выползают сами. На смеси русского и английского приглашаю их побыть моими гостьями, пообедать. Даша удивлённо рассматривает людей другой расы, вслушивается в незнакомую речь.
Даша, охраняемая Верным, смотрит нам вслед, я, показывая доверие, иду впереди девушек. Дома я знакомлю Нику и Настю с Ми и Лан. Мои жёны несколько раз переспрашивают кто из вьетнамок Ми, а кто Лан, ведь стоит отвернуться и вновь взглянуть на иностранок, то лица их кажутся одинаковыми. Тем более что они обе худы и черноволосы.
Я объясняю гостьям о холодах в нашей местности, которые не сравнимы с диким зверем, мгновенно убивающим жертву. Сравниваю холод со зверьём, потому, что понимаю — они могут не испугаться волков, так как возможно видели тигров. Хотя волки страшнее тигра, своим количеством и бесстрашием.
Говорю, что им нужно обратиться в полицию где им помогут вернуться на родину. Лан, которая говорит по-английски, обещает не убегать, не посоветовавшись со мной. Я звоню Андрею — в не зоны. Ладно, ещё не вечер. Оставив гостий на попечение Насти, понёс с Никой вёдра с водой для животных.
Дарья не бездельничала — выкопала одну яму. Она устала, но попив воды из ведра, вновь взялась за лопату.
— Иди с Никой. — Отбираю инструмент у Даши, хлопаю по попке.
Она хихикнув обещает через час принести попить. Опыт приобретённый при копке первых ям, помогает мне за этот час выкопать ещё пять.
— Паша, Ника заблуждается. Какой-то бес нашептал ей, что Земля круглая. Помоги мне очистить от скверны её разум.
— Хорошо, помогу. Ведь это же неправильно не верить написанному в старинных писаниях. Я покажу ей как камень возвращается на Землю если его подкинуть вверх. Покажу как капля воды собирается в шар, подчиняясь закону... Нет, не Божьему. Закону всемирного тяготения. Ведь согласись, что Богу не нужно будет следить за движением небесных сфер, если Он доверит это тяготению. Без которого все камни и песок, свободно летали бы в космосе. Ведь у Него есть гораздо серьёзнее дела — следить за душами людей.
— Да, да. За нашими душами необходимо следить, а то бесы захватят их. — Даша всё ещё пытается накрутить катушку индуктивности из кончиков своих волос.
— Тогда значит, если существует закон притяжения, то камни, которые можно подбросить с низу Земли упадут на неё обратно. Так ведь?
Даша представляет себе такой процесс, даже сильно наклоняет голову.
— Чудно конечно, но ты прав, там камень также упадёт на Землю. Вот только там море-акеян — утонуть можно.
— Океан ведь состоит из воды, можно утонуть. Но киты в нём плавают спокойно. Ведь согласно закону тяготения, вода и киты притянуты к тверди земной. Я правильно рассуждаю?
— Киты плавают в воде, которая притянута к тверди...
— А капля воды собирается в шар...
— Значит..., значит... О, Господи! Земля получается круглая! Господи, велики творения Твои... ! А как же тогда Земля не падает в геенну огненную?
— Всё по тем же законам всемирного тяготения. Ведь Бог доверил тяготению такую задачу, помнишь?
— Мудрый наш Господь. Сверху прикрыл от геенны куполом, снизу тяготением.
— Конечно мудрый. Он даже додумался НЕ прикрывать Землю куполом. Просто отделил планету от других тел большими расстояниями. И то что ты считаешь отверстиями в куполе это другие космические тела, только на очень далёком расстоянии. Ближайшее к Земле небесное тело Луна. Это она, и только она, вертится вокруг Земли, а наша планета движется по космическому пути, именуемому орбитой, вокруг светила — Солнца.
— Купола НЕТ? — Даша испуганно взглянула в высь. — О, Господи, до чего Ты могуч!
Я притянул её к себе, и сказал:
— Всё для того чтобы люди могли пользоваться благами природы. Даже таким как зарождение жизни. Всё подчиняется основным законам физики и химии. Физика служит для контроля за взаимодействием тел, а химия за процессами с веществами.
— Химия, вещества?
— Да. Соль солёная, мёд сладкий
— Перец горький.
— В мире множество веществ. Одни из них полезны для живых существ, другие, которых большинство, опасны. Воздух полезен...
— Дым из печи вреден...
— Чистая вода — благо...
— Грязная противна.
— Более сложные вещества составляют тела существ, основу деревьев, металлы и кристаллы.
— Разные травы либо горькие, либо безвкусные. Еда, которую посылает нам Господь, вкусна для людей и бесполезна коровам. А семя мужское тоже химия?
— ВСЁ ХИМИЯ. Вот смотри. Пыльца цветка. Маленькая... ? Если взять очень острый нож, разрезать пылинку, потом ещё много раз разрезать...
— Тогда тебе нужен будет другой нож — очень-очень-очень маленький и острючий. Тогда и глаза тебе будут нужны другие.
— А до каких пор я смогу так разделять кусочки?
Я правда и сам не знал до каких пор можно расщепить атом, но решил остановиться на нём. Даша же только хлопала ресницами.
— До основы вещества — атома. Но атом до того мал, что для этого мне понадобится совсем другие инструменты нож из тончайшего материала, стол, на котором эту пылинку не потеряешь и глаза сверх зоркие.
— Паш, я сейчас.
Даша отошла от меня на пару метров, подняв подол присела. Голая попка девушки уже не пугала меня худобой. Струя вырвавшись из уретры. золотясь в игре теней и света, била далеко вперёд. Я подошёл к Даше, присел наблюдая за волшебством. Когда она закончила мочиться, взял бутылку с водой.
— Ты должна омыть органы от мочи, давай я тебе полью на ладони... Или... — Мне хотелось самому похлюпать тоненькими лепестками её промежности, но не хотел возбуждаться. — Давай сама омой нижние уста.
— Мы в ските никогда не омывали там после того как писнем, но если ты говоришь делать так, то я буду.
— Да, так надо делать каждый раз. Можно вытирать бумажной салфеткой, как это делают мама и другие девушки.
— Паш... — Даша что-то задумала, но сказать стесняется. — Пашенька, а как мужья пискают? Покажи.
Ведь любопытство нужно поощрять, так почему бы не сразу! Он, возбуждённо крупный, выскочил из прорези ширинки, лёг тяжестью на мою ладонь. Девушка не моргая наблюдает, пытается понять откуда польётся влага. Ровная струя, без шума вырывается из уретры, сверкая своим волшебством исчезает в траве. Даша, не веря своим глазам решается на осязание таинства — пальцем разделяет струю на два потока. Всё это с серьёзным выражением лица, не хихикая как Ника. Убрав палец, решает испробовать мочу на вкус.
— А как появляется скипетр? — Девушка невероятно любопытна, меня так порывает показать возбуждение, но мне нужно держаться...
— Господь не любит праздных рабов своих, — Вспоминаю я их поговорку. — Иди в дом, готовьте баню. Там я вам покажу откуда появляется скипетр.
— Да, муж мой. Я не справедлива к Насте — ей тоже захочется посмотреть.
Я поставил себе задачу — выкопать пятнадцать ям и только потом идти домой. Успеваю изготовить только одиннадцать, как звонит Андрей, интересуется почему я ему звонил. Я сказал ему что нужно поговорить напрямую. Пусть заедет как сможет.
Вот только не знаю правду ему сказать или что-то выдумать. Если рассудить по-человечески, то вьетнамки должны ехать на родину и какая будет их дальнейшая судьба меня не касается. А если оставить их у себя, то придётся вначале скрывать их от властей, заботиться о них. А они будут помогать нам при строительстве, затем в кафешке. Я понимаю, что по сути сам стану рабовладельцем. НО! Справедливым! Ведь стопроцентной гарантии, что их вновь не похитят, продадут другим, нет. Во всяком случае нужно посоветоваться с мамой и Верой.
Звонит Ника, говорит, что все дома уже заселены и беглянкам можно постелить на полу. Я соглашаюсь с её решением. Оставив лопату в яме, начинаю собирать скот для путешествия домой. В доме пахнет свежим хлебом, ещё какими-то вкусностями. Вьетнамки с Дашей и Настей идут доить коров и коз.
— Лан и Ми приготовили салат, он сейчас настаивается. Слегка перекусим, потом в баньку. — Ника тараторит, но я чувствую, что она хочет сказать другое.
— Ника, мы с тобой всю жизнь вместе, я понимаю о чём ты печалишься. Нет. Я ещё не решил...
— Их дома не ждут, уже оплакали.
— Как ты поняла?
— Ты же сам учил меня пользоваться Гугл-переводчиком. Я так поняла, что это уже не первый случай исчезновения молодых людей из их деревни. С прошлыми исчезнувшими также было — кто-то сказал, что видел, как зверь утащил, кто-то слышал, что дети проваливались в болота и ямы. Чуть-чуть поплачут по пропавшим и дальше живут. Но решать тебе..., как по мне они работящие девушки.
— И на моём месте ты бы их оставила здесь? У нас в Гнезде?
— Им по 18 лет. С газом обращаться умеют. Дождаться пока пополнеют и предложить обоих Васе.
— А я думал предложишь мне их трахать.
— Нас и так четверо, мама ещё... Мне жадно тобой делиться...
В дом входят доярки. Даша с Настей всё-также крестятся на образ. Садимся перекусить. Салат из капусты и моркови сдобрен каким-то острым соусом, разжигающим аппетит. Большой каравай хлеба улетает в один момент. Я хочу запить молоком, но Лан не советует после салата пить молочное.
На звонок Веры отвечает Ника. Показывая на беглянок, глазами спрашивает сказать о них или нет. Я машу отрицательно — не решил пока. Оказывается, наши родные задерживаются ещё на сутки. Ни фига у них там забот.
— Ника, ты с Лан и Ми моешься, я буду с девушками.
— Да пятерым разом там тесно. Но свою долю я ночью возьму. Ми, Лан, пойдёмте со мной. — Протягивая руки в приглашении она даёт понять, чего хочет.
— Они тоже будут твоими жёнами? — Ох, уж эта Даша!
— А вы хотели бы? Тогда мне придётся меньше субботить вас.
— Господь даст тебе силы для этого. — Быстро сказала Настя. — Ты вновь натрудил спину и шею. Я вижу, как ты поглаживаешь её и руки. Сегодня я буду лечить тебя.
— Мы обе будем, — выпаливает слова Даша, — двоим сподручнее. Настя, муж сегодня покажет откуда появляется скипетр.
— Я уже знаю откуда... Тот орган, которым мужья пискают наливается свинцом. Мне хочется посмотреть на жало, которым мужья протыкают чрево. Покажешь?
Меня такие разговоры волнуют. «Свинец» наполняет член. Я отвлекаюсь объяснением Даше расположением планет в солнечной системе. Впервые при них включаю телевизор. Музыкальный канал, на котором выключили телик, сейчас передаёт плавную лирическую мелодию — девушки заворожено смотрят на исполнителя. Я начал поиски в Ю-тубе. Научный фильм о космосе продолжительностью полчаса. Это конечно не азы астрономии, но хоть есть анимированные пояснения.
Да я правильно рассчитал — Ника с вьетнамками вернулись как раз к окончанию ролика.
В парилке я первым делом омыл тело от пыли и трав. Затем показал, как возбуждается пенис.
— Смотрите. Настя сказала правду. Пенис наполняется... Да, я привык его называть пенисом, а не скипетром, потому что он же не всегда твёрдый... Пенис наполняется, но не свинцом, Настя. Всего лишь кровью.
— Он горячий как свинец.
— А ты видела свинец? Где?
— Не видела. Отец говорил о свинце, что бесы пользуют его для грешников.
— Ладно, о свинце потом, а сейчас... Настя возьмись руками за пенис..., так... Видите?
Орган налился мгновенно. Настины ручонки на его фоне казались ивовыми прутиками. Головка, вылезшая из крайней плоти, сверкая натянутой шкуркой, пошатывалась от сердечного ритма.
— Теперь пусть Даша подержит... Ты можешь охватить его двумя руками.
— Сестрица, ты правду сказала — твёрд аки черенок. Чудны деяния Твои, Господи. Мягкий становится твёрдым. Паш, я готова субботиться с тобой...
— И я! И я! — Едва не отталкивая товарку, кричит Настя.
— Нет! Субботиться с вами я буду после ознакомления мамы с вами. Таков наш закон. Она в первый же вечер решит, когда произойдёт первый коитус... Так в нашем мире называют процесс известный вам как субботиться. У этого есть ещё много имён, но мы применяем лишь коитус, соитие и половой акт. Даша, начинай двигать руку вверх-вниз. Нет, со шкуркой... Хорошо, сожми пальцы, я сам подвигаюсь... Поняла?
— Я! Я! Поняла! — Настя отодвинула руки Дарьи, начала мастурбировать пенис.
Эротизм происходящего подстегнул моё возбуждение до высот, впервые познанных с Зиночкой. Дашины свежие ладошки сменили уставшие Настины. В них больше энергичности, страсти, они совсем оголяют головку, сдвигая плоть до корня пениса. Любопытная девушка временами замирает, сильно, до моей боли натянув шкурку, рассматривает венец, уздечку. Боль отодвигает нарастающее желание кончить.
Настя вновь берётся за дело — она менее страстная, но более отзывчивая — заметив капли предэякулята, размазывает их по кожице головки. Одной рукой продолжая двигать по члену, пальцами другой гладит головку.
Не хочу останавливать её и кончаю... Сперма, описав параболу падает на голову, лоб и нос Насти. Она сама в оцепенении — просто замерла в начале подёргивания пениса, продолжила держать его до тех пор, пока он не начал опадать.
Любопытная, собрала пальцем каплю спермы с носа сестрицы, потерев её меж фаланг, слизала. Посмаковала языком, вновь собрала сперму с лица Насти, сразу отправила в рот.
— Вкусное семя у мужа. Настя, попробуй.
Настя всё также не движется, разглядывает опавший пенис. Затем слизывает с головки остаток спермы, смакует.
— У меня чрево порвалось, истекаю благодатью. — Говорит она медленно. Так же и Вера говорит после оргазма.
— И у меня... вытекла благодать Божья.
— Садитесь по обе стороны от меня. — Накрываю их плечи своими крылами, прижимаю к своему телу.
Девушки должны успокоиться, поэтому просто поглаживаю их по плечам, прислоняю голову то к одной головке, лежащей на моём плече, то к другой.
— И нет никакого жала, сестрица. — Говорит Даша.
— Но как же тогда семя попадает в чрево девичье? Паш!
— Чрева ваши мы именуем — матка. В дни, когда из вас исходит кровь, она раскрыта как зев, полностью. В дни, когда в матке созревает ваша яйцеклетка, она приоткрыта лишь слегка и имеет некую препону, чтобы отсеять слабое семя от сильного...
— Как пшеницу от плевел. — Умница Даша.
— Таких препон в матке много и до яйцеклетки добираются только самые добрые семена, которые учёный люд называется сперматозоиды. Их вот в этой капле, — я снял с волос Насти каплю спермы, показал девушкам, — несколько миллионов. Похожи они на головастиков. Знакомы вам головастики?
— Да там у нас пруд есть, с лягушками, пиявками. — Настя вздохнула, вспомнив скит.
— Яйцеклетка же девичья похожа на куриное яйцо, только тоже маленькое, даже меньше икры лягушачьей. Сперматозоид, который самый сильный, проклёвывает оболочку и входит в яйцеклетку. После этого девушка считается обременённой. Матка закрывает зев, чтобы зараза не попала к зародышу, подкармливает его, растёт. И через девять месяцев вы рожаете.
— Вот такое дитя? — Любопытная показывает лишь ладошку свою.
— Нет. Такое дитя умрёт. Оно обычно с кошку размером. Будет проходить через ту дырочку откуда сегодня у вас потекли соки. Вставьте в рот пальцы. Вот так. — Я показал, как будто разрываю свой рот. — Теперь тяните как сможете в стороны, до боли... — Девушки в точности исполнили что я им сказал. — Больно... ? Так будет с сотни раз больнее, влагалище ваше будет кровить, разрываясь от плода. Но...
— Господь нам поможет! — Уверенно сказала Настя.
— Теперь я лягу на полок, а вы лечите меня.
Настя промедлила, решаясь оседлать меня как Ника или нет, Даша проворно села мне на поясницу. Горячий мёд, легко втираясь в мою кожу, скользил под проворными ладошками девушек, я млел от их действий. Даша сместила попку на мои бёдра, начала натирать крестец. К пенису подкатила свежая волна крови.
Перевернувшись на спину, показал эрекцию. Настя натирала мою грудь, а Даша ноги, но обе поглядывали на лингам.
— Паш, мама завтра приедет? — С томлением в голосе решилась на вопрос Настя.
— Нет, задерживаются наши родственнички. Послезавтра выедут и часов через пять будут дома.
— А после того как девушка понесёт, пенис уже не нужно вставлять? — Любопытная также еле дышит.
— Его можно вставлять и просто играючи. Вот Ника уже несколько дней как беременна, а хочет вновь ощутить его в себе. Старушки древние, которые не могут понести, также не против такого блаженства.
— А разве тебе сейчас терпится? Ты не хочешь вставить?
— Терплю. Вот сейчас дождусь, когда вы его опять поласкаете ручками, а может кто из вас решится поцеловать мой орган.
— Поцеловать..., как ты... наши... уста? — Заикаясь спросила Даша.
— Даже вот так! — Я запустил её палец в рот, всосал полностью и со страстью.
Крёстное знамение и вот мой лингам находится меж её тонких губ. Она просто поглотила его как смогла, создала вакуум.
— Головой верх-вниз двигай... Так..., ага... Пропусти Настю... Настя, зубками не царапай меня. Даша, наклонись, дай я тебя поцелую.
Девушка практически падает мне на грудь. Охватываю её тельце руками, прижимаю к своему. Опускаю левую руку к её межножью, ласкаю прелесть пальцами. Клитор ощутимо твёрдый, не такой как у мамы или Веры. Даша мгновенно кончает. Тельце затряслось — таз с дрожью отстранялся от моей руки, но тут же возвращался. Окончательный экстаз, привёл к потере сознания девушкой.
Я просто поглаживаю её по попке, наслаждаюсь минетом. Ротик у Насти уже устал, она облизывает предэякулят.
— Даша, смени сестрицу. Настя, неси свои уста.
Девушки меняются местами. Губы у Насти набухли, полненькие они приятно ощутимые. Клиторок нашёлся где ему и положено быть. Настя даже вывернула ногу так, что я свободно ласкал гениталии, пальцем проникая до плевы. Девушка, пошевеливая тазом, пыталась надеться влагалищем на перст.
А Даша уже не на шутку разошлась — голова часто поднималась, чтобы опуститься при максимальном разряжении во рту. Член, готовый к извержению, сильно набух, подрагивал в предчувствии оргазма. Даша поперхнулась первой порцией спермы, но потом отдышавшись дососала до полного расслабления органа.
Я тоже в этот момент сильно всосал уста Насти, сжал пальцами половые губки.
Обе жёнушки опять отлёживаются на моей груди — я вытянул ноги облокотившись головой о спинку дивана. Лежим так долго, у кого-то из них заурчал желудок, мой тоже начал аккомпанировать.
— Девушки, я не хочу вашей голодной смерти, домываемся и ужинать.
— Я чуточку поела... хи-хи. — Даша преданно посмотрела мне в глаза.
Девушки ополаскиваются, тщательно омывают промежность.
В доме натыкаюсь на влажные глаза Ники. Она, показывая — палец, зажатый в кулаке другой руки движется туда-сюда, спрашивает был ли половой контакт. Я успокаиваю, показав сосущие движения губами.
Ужинаем уже затемно. Затем рассказываю девушкам о Вьетнаме, о тяжкой судьбе Ми и Лан. Что им была уготована судьба быть исполнительницами воли плохих людей, желающих лишь одного — ублажения собственных потребностей. Больше всего девушек поражает рассказ о войне, о гибелях многих вьетнамцев в огне напалма, сравнимого в их сознании с геенной огненной.
Девушки впервые задумываются о несправедливости Бога. Но ответ у них уже вбит — на всё Его воля. Пока меня такая позиция устраивает, не высказываю своих доводов, посылаю помолиться за беглянок.
— Ты обучала их чистить зубы? — Спрашиваю у Ники.
— Да, нашла щётки в Вериных вещах, показала, объяснила для чего.
— Объясни им ещё о пользе подтирания письки после мочеиспускания.
— Им нужно побрить.
— Мама сама любит это делать.
— Ага, помню, как они меня с папой брили. Кайфово! Словей нет... Чо... ? Ага, слов.
— Расскажи, как у вас там было? — Хитрая мордашка подлезла под мою руку, пишущую СМС.
— Ты сама первый раз захотела пососать?
— Ага.
— А им пришлось подсказать, что так можно делать. У Даши ротик проворнее, у Насти ручки ласковей. Клитор у Даши крупнее твоего.
— Письки им лизал... ? Ну, Паш, я с тобой разговариваю.
— А я с Верой переписываюсь. Она пишет, что они с мамой обе будут рожать. Представляешь? Через девять месяцев здесь будет три девочки.
— А мама для чего? Папа уговорил?
— Вера говорит, что будут рожать девочек в качестве жён для их новых знакомых, которые скоро приедут сюда, чтобы зачать девочку. У них четыре мальчика, хотят обязательно девочку. Мы породнимся с грузинами.
— С грузинами... ? На Кавказе ко мне подкатывали парни, говорили, что они грузины, предлагали остаться у них. Я может тоже свою Верочку отдам замуж за одного из их сыновей. Можно?
— Лишь ты была счастлива, любимая.
— Лю-ю-юбима-а-а-йа. Паш, какой ты хороший. Мне не охота уезжать от тебя.
— А папу кто будет в рейсе согревать? Проститутка?
— Когда-нить мне придётся отпустить ево одново. Не прогоняй. А-а? Я буду учиться говорить правильно, уже не матерюсь... почти. Даже про себя.
— Глупышка! Я же не изверг прогонять мать своего дитя. Как-нибудь выкрутимся. Давай спать.
— Я самая счастливая женщина на свете...
— И все остальные завидуют тебе!
Архив историй и порно рассказов